Крест Христов — наше оружие на врагов
«Кресту Твоему покланяемся, Владыко!». Достойно и праведно покланятися Кресту Христову, ибо сим благословенным древом была умерщвлена смерть и дарована жизнь. Древом райским мы были умерщвлены, а древом крестным оживотворены; первым изгнаны из рая, вторым восходим на небо; первым нас победил враг, вторым мы побеждаем врагов наших: посему достойно всякого почитания сие древо благословенное. Если в большом почете хранилось в храме Соломоновом то оружие, которым Давид обезглавил Голиафа, то тем большего почитания и поклонения достойно оружие крестное, которым Христос не человека, но диавола, сего адского Голиафа, со всем его воинством победил. Думал гордый Голиаф, что уже нет во Израиле человека, который мог бы его одолеть, и однако же, к большому стыду своему, был обезглавлен юным и кротким Давидом. Так и прегордый диавол думал, что никто его не может одолеть: он всех людей побеждал — от Адама и до Христа, он и святых людей ветхозаветных низводил в темницы адские, но распялся на древе крестном Христос Господь и яко кроткий Давид Своим распятием победил его.
Человек безоружный не может противиться вооруженному: куда тот его повлечет, туда он и идет, что прикажет делать, то и делает; вот также до Христова пришествия люди не могли противиться диаволу, потому что не имели оружия крестного. Весь мир поклонялся тогда идолам, кроме избранного народа Божия, да и в этом народе многие впадали в идолопоклонство. А когда Христос Господь распялся на древе крестном, то все идолы пали, бесы вострепетали, люди обратились к вере Христовой: уже не приносят они бесам в жертву своих сыновей и дочерей, но приносят истинную жертву Богу истинному, как Творцу и Создателю своему. Правда, что в Церкви первенствующей христиане имели всякую ревность и любовь к Богу: какие труды, какие подвиги несли ради любви к Богу святые Апостолы, святители, преподобные и особенно мученики! А ныне охладела в сердцах человеческих любовь по слову Христову: за умножение беззакония изсякнет любы многих (Мф. 24,12), а где нет любви, там нет и страха Божия. Многие, например, приходят в церковь не затем, чтобы молиться Богу со страхом и трепетом, а затем, чтобы заниматься разглагольствованием: стоит человек, оглядывается туда и сюда, держит себя так неприлично, как порядочный человек не станет вести себя в доме соседа. Когда человек входит к царю, то с каким страхом он входит! Посмеет ли он оборачиваться туда и сюда, смеяться, бесчинствовать или с кем-либо разговаривать, когда говорит с царем или просит его о чем-либо? Так и должно быть: если бы он стал бесчинствовать пред лицем царя, то, пожалуй, поплатился бы за то головою. Но вот он приходит к Богу, Который есть Царь над всеми царями, и нисколько не страшится. Боятся люди человека, который может убить тело, и не боятся Бога, Который душу и тело может ввергнуть в геенну огненную, не боятся Тог, Кто может на том самом месте, где они бесчинствуют, повелеть земле разделиться и поглотить их, как Дафана и Авирона. Или они думают, что Бог не может гневаться? Но мы хорошо знаем, что Христос Господь никогда так не был разгневан, как прогневался Он на бесчиние в храме: никого во всю жизнь Свою не бил Он, но когда увидел, что люди занимаются в церкви торговлей и разными бесчинствами, тотчас сплел бич из вервий и изгнал из церкви всех бесчинствующих, возглашая с великой ревностью: «Дом Мой дом молитвы наречется, вы же сотвористе его вертеп разбойником!» (Мф. 21; 13). О Христе Спасителю! Если бы Ты и ныне вошел видимо в церковь Твою, если бы увидел, как там бесчинствуют: пощадил ли бы Ты кого-нибудь?.. Велико бесстрашие и ныне в церкви! Где повидаться с кем-нибудь? — В церкви. Где поговорить? — В церкви. Где поздравить друг друга, спросить о жене, о детях и о прочем? — В церкви. Будто церковь на то и построена, чтобы в нее сходились люди для разговоров, а не для молитвы Божией. Учит нас сама Церковь Божия, как должно стоять в храме: в храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним, — то есть в церкви каждый христианин должен стоять так, как бы он не знал, где стоит: дабы тело его было в церкви, а умом он был на небе и молился бы так, как на небе молятся. А как молятся на небесах? Это скажет нам святой Иоанн Богослов: «…бысть безмолвие на небеси» (Откр. 8; 1), то есть великая тишина, все молчат, все со страхом предстоят престолу Божию. «И двадесять и четыри старцы подоша пред Агнцем» (Откр. 5; 8) падают и покланяются престолу Божию.
Просмотры (69)
